Можно ли считать вальдорфские школы Рудольфа Штайнера нерелигиозными?
Сокращенный перевод с английского А. Л. Дворкина.
1. Рудольф Штайнер и антропософия
Вальдорфские школы – одна из наиболее заметных форм деятельности «Антропософского общества», которое шведский исследователь Свен Ове Ханссон назвал «самой удачливой оккультной религией в Европе» . Другие исследователи называют его «самой развитой современной формой западного эзотеризма» и «высокоорганизованной оккультной группой» .
Антропософия зародилась в период духовной сумятицы, которая царила в Германии в начале ХХ в. В то время экзотические и оккультные религиозные группы плодились как грибы, то есть ситуация была похожа на взрывоподобное распространение культов «Нью эйдж» в 60-е годы в США. «Антропософское общество» было создано Рудольфом Штайнером (1861–1925 гг.), ранее возглавлявшим германское отделение теософии, но отколовшимся от него и сформировавшим секту, которая последовала за его личными откровениями о «духовном мире». Секта достигла периода зрелости во время социального и политического кризиса, переживавшегося Германией во время Первой мировой войны и после нее.
Деятельность секты включает в себя антропософскую медицину (в Европе у секты есть собственные больницы), «биодинамическое» сельское хозяйство, эвритмические школы танца, деревни «Кемпхилл» для отставших в развитии людей и «церковь» под названием «Христианская община». Однако самой эффективной программой распространения теософии являются ее вальдорфские школы.
Их число иллюстрирует размеры успеха. По всему миру существуют более 500 школ, в том числе около 125 в США. Число вальдорфских школ постоянно растет. Хотя чаще всего их называют вальдорфскими в честь первой такой школы, разработанной Штайнером в 1919 г. для детей рабочих табачной фабрики «Вальдорф-Астория», их также называют штайнеровскими школами, а в некоторых частях Европы – просто «свободными школами».
2. Учение
Согласно учению Штайнера, Христос – это солнечный бог, пришедший на землю не для того, чтобы искупить человечество от греха, но чтобы помочь роду людскому найти правильный баланс между влияниями зороастрийских богов света и тьмы – Люцифера и Аримана. В откровениях Штайнера обычно смешиваются религиозные, научные и исторические аспекты. Его версии истории включают в себя главы о погибших континентах Лемурия и Атлантида, которые, как он утверждает, он прочел посредством «ясновидения» в мифических «хрониках акаши».
Часть центральных концепций Штайнера: реинкарнация, карма и многобожество – почерпнута им из индуизма через теософию. К ним он подмешал двух богов из дуалистического зороастризма и поместил эту смесь в рамки геоцентрической космологии средневековой Европы, согласно которой человечество занимает ступень в космической иерархии непосредственно под девятью чинами сверхъестественных существ. Объединяющим принципом штайнеровской системы является оккультная доктрина соотношений, выраженная в формуле «что наверху, то и внизу». Семь планет соотносятся с семью историческими эпохами, двенадцать созвездий зодиака – с двенадцатью частями человеческого тела, четыре стихии – с четырьмя типами человеческого темперамента, и т. д., до мельчайших деталей. Эти магические соотношения характеризуют Космос как единую живую духовную сеть бытия.
Мистическое мироощущение Штайнера глубоко пессимистично. В числе прочего он предсказал воплощение темного бога Аримана в начале ХХ в. В этом отношении антропософия весьма смахивает на псевдохристианские хилиастические секты.
После Первой мировой войны, когда Штайнеру не удалось убедить глав правительств разных стран мира воспринять его утопическую политическую систему, Штайнер разработал образовательную схему, чтобы антропософия по меньшей мере могла бы начать процесс повышения эволюционного уровня душ, которые будут воплощены в будущих поколениях. Как и другие лидеры сект, Штайнер безапелляционно утверждает, что его откровения являются единственной истиной и что все остальные традиции и типы знания ошибочны.
3. Привлекательные черты вальдорфских школ
Каким же образом и почему не имеющие никакого отношения к антропософии родители посылают своих детей в школы, распространяющие эти столь необычные идеи? Вальдорфские школы проводят дни открытых дверей для родителей, однако сектантская идеология остается незамеченной. Ее можно заметить только если знать, где искать. Посетитель видит лишь прекрасные декорации и громадный энтузиазм каждого сотрудника школы. Цвета, освещение и художественное оформление тщательно подобраны с вниманием к человеческим ощущениям. Стены покрашены в мягкие пастельные тона, причем используется специальная фресковая технология, производящая так называемый эффект мерцания. Стены украшают репродукции великих произведений искусства, а также рисунки учеников школы и собрания красивых природных объектов, которые меняются по мере смены времен года. В изучение каждого предмета включены искусство устного рассказа, рисования, музыки и драмы. Учителя выказывают не меньший энтузиазм и любовь к детям, чем католические монахини. Каждое утро они приветствуют каждого школьника рукопожатием и теплой улыбкой с непременным заглядыванием в глаза. Учителя начальных классов остаются со своими учениками до выпускных классов, во многом подменяя собою родителей. Поэтому не удивительно, что физическая красота и заботливая атмосфера школ, также как и идеализм учителей, делают вальдорфскую педагогику необычайно привлекательной для родителей.
4. Обман
Помимо соблазнительной красоты, вальдорфские школы для привлечения детей из неантропософских семей используют сознательный и заранее разработанный обман относительно своих целей и своей организации. С самого начала Штайнер планировал пользоваться услугами «внешних» для его секты людей путем систематического сокрытия целей школ и содержания их учебных планов. В 1920 г., пытаясь получить государственное лицензирование для своей школы, он написал:
«Мы должны создать условия, чтобы нам это удалось… А для того, чтобы сделать то, что мы хотим, по меньшей мере необходимо беседовать с людьми, не потому, что нам это приятно, но потому, что нам это необходимо, – и попросту одурачить их» .
Поскольку вальдорфцы используют христианскую символику, неудивительно, что посетители принимают их школы за христианские. Родители-христиане или те, кто хотел бы дать своим детям достойное образование в христианской традиции, могут выбрать вальдорфские школы именно из-за этого, также как и многие некатолики предпочитают посылать своих детей в католические школы. Помимо этого, вальдорфские учителя рассказывают, что в предмете «духовная история человечества» помимо христианства изучаются и другие религии как неотъемлемая часть этой истории. Но захотели бы эти родители записать своих детей в вальдорфские школы, если бы они знали о странных верованиях их основателя, о принципах, которыми руководствуются учителя, и о том, насколько эти странные верования и эти принципы влияют на каждый предмет, преподаваемый в школе? Конечно, учителя будут утверждать, что, несмотря на их личную веру в религиозное учение Штайнера, в школах они профессионально используют только его педагогические наработки. Но мы знаем, что это не так.
Если антропософа спросить об оккультных учениях Штайнера, он ответит вам весьма уклончиво. Однако педагогика основана на всем наследии Штайнера без исключений. Соответственно государственные педагогические инстанции, рассматривающие вопрос о лицензировании вальдорфских школ, должны рассматривать всю полноту писаний создателя системы. Мировоззрение Штайнера можно обнаружить в его книгах, изданных антропософскими издательствами и продающихся, в частности, в вальдорфских школах. Если на основе этих доктрин составить своего рода «символ веры» и попросить родителей подписаться под ним, то вряд ли антропософские школы смогут похвастаться большим количеством учеников: в каждой из них будет лишь по десятку детей местных антропософов.
Антропософских учебников как таковых не существует. Но если родители захотят провести расследование, они смогут найти написанные Штайнером книги, в которых содержатся оккультные, религиозные, псевдонаучные и расистские высказывания, типичные для Германии 20-х годов. Тем не менее учителя-вальдорфцы убеждали авторов этого текста в том, что их школы внеденоменационны и нерелигиозны. Они признали лишь то, что некоторые из учений Штайнера «довольно сложны».
Мы не знаем, какие материалы предоставили антропософы руководству образовательных округов городов Милуоки и Детройта , но вальдорфская школа в Сан-Франциско предоставила в распоряжение авторов документ, в котором содержались следующие обманные утверждения:
«Какое количество антропософии и Штайнеровских идей преподается детям в вальдорфских школах?
Ни капли. В день, когда Рудольф Штайнер открыл первую вальдорфскую школу, он твердо заявил: «Мы совершенно не намерены преподавать растущим человеческим существам наши идеи и содержание нашего мировоззрения. Нашей целью не является образование ради какой-либо особой догмы». Хотя существует всемирное «Антропософское общество», члены которого неизбежно поддерживают вальдорфские школы, не существует абсолютно никакой связи между школами и обществом.
Являются ли школы религиозными?
Если это означает присоединение к той или иной деноминации или секте, то мы отвечаем НЕТ. Однако школы можно назвать «религиозными» в более возвышенном смысле этого слова и к тому же они основаны на христианской перспективе западной цивилизации».
Сравните это высказывание с тем, что Штайнер говорил на закрытых конференциях учителей первой вальдорфской школы:
«Вы, сотрудники, работающие в вальдорфской школе, должны помогать поддерживать нам все движение… Вальдорфская школа может поместить себя на самую широкую основу и таким образом сделаться столпом и утверждением всего Антропософского Движения».
«…Никогда нельзя забывать, и это нужно подчеркивать вновь и вновь, что все содержание преподавания и педагогические методы в школах Штайнера направлены на развитие в каждом ребенке осознания того, что дух является основой для всего существующего».
Художник, писатель и бывший преподаватель вальдорфской школы М. С. Ричардс так пишет о религиозной природе вальдорфских школ: «Можно сказать, что у вальдорфского образования есть скрываемое от «внешних» предназначение. Ее программа описывается в терминах, общих для всех средних школ: арифметика, письмо, чтение… Но в штайнерианских школах содержание всех этих предметов троично – они художественны, познавательны и религиозны».
5. Антропософия в программе школ
Эта противоречивая позиция оказывает двоякое влияние на преподавание:
1) через прямое преподавание вероучения, причем более ревностные учителя занимаются им больше, чем другие;
2) через исключение из преподавания информации, которая противоречит вероучению.
Верования секты просачиваются в школьную программу из-за энтузиазма учителей, считающих необходимым доносить эти «факты» до школьников. Часто попросту из-за невежества они принимают на веру идеи Штайнера относительно данного предмета, даже не осознавая, что весь остальной мир думает иначе. Штайнер говорил: «Вы должны заставить детей осознавать, что им дают объективную истину. И если это иногда выглядит похожим на антропософию, то в этом не вина антропософии. Просто вещи устроены таким образом… Так или иначе познающий истину неизбежно станет антропософом».
В других случаях учителя верят, что доктрины секты являются самым передовым научным знанием, и им предоставлена особая привилегия преподносить его школьникам. Например, в предмете «физиология», который преподается в 6-м классе вальдорфских школ, имеются уроки о «двенадцати чувствах» и их соотношении со знаками зодиака. В качестве объективных исторических данных приводятся, например, штайнеровские «пост-атлантические эпохи», последняя часть его чтения «хроник акаши», содержащие данные об «эволюции земли». Уроки искусства состоят из копирования рисуемых учителем на доске иллюстраций и в штайнеровских акварельных медитациях на «чистом цвете», исполняемых в технике «влажным по влажному». Много времени проводится в повторяющемся геометрическом черчении, предназначенном для того, чтобы ученики оценили «свойства чистых цифр».
Любые знания, которые противоречат весьма своеобразным доктринам Штайнера, просто исключаются из процесса обучения. Например, Штайнер утверждал, что сердце не качает кровь, и поэтому, хотя вальдорфские ученики могут рисовать весьма изящные диаграммы человеческой системы кровообращения, им никогда не объяснят, как она работает. Штайнер учил, что свет является чистым духом и что Ньютон был не прав: свет нельзя разложить на составные цвета. Выпускники вальдорфских школ вряд ли будут иметь ясное представление о световом спектре, несмотря на то, что они пройдут курс физики как в начальной, так и в средней школе.
Постоянно работающие в вальдорфских школах учителя являются убежденными антропософами, считающими задачей своей жизни сохранение и распространение штайнерианского мировоззрения. Над центром классной доски, где в католических школах обычно помещено распятие, вальдорфские учителя часто помещают изображение солнца. Также мы видели на этом месте изображение танцовщика, левая рука которого согнута под прямым углом вверх, а правая – под прямым углом вниз. Это – изображение знака бога-солнца – свастика.
Вальдорфские занятия всегда начинаются с молитвы. Вот стишок Штайнера, который ежедневно произносится перед занятиями в классах с 1-го по 4-й:
«Любящие лучи солнца,
Дайте мне свет дня.
В своих членах я ощущаю
Духовную силу души.
В ясном сиянии солнечного света
Я поклоняюсь, о Бог,
Власти человеческой силы,
Которую Ты столь благодатно
поместил в мою душу».
Для неинформированного человека это может выглядеть как общая молитва, приемлемая для любой деистической религии. Однако для того, кто знает, что антропософы почитают бога-солнце, этот текст выглядит совсем по-другому.
В Милуоки, где городская образовательная комиссия приняла решение субсидировать вальдорфскую школу как альтернативное частное образовательное заведение, «заслуженный» вальдорфский учитель Бетти Стели сообщила, что им удалось оставить все молитвы , лишь заменив слово «Бог» словами «внутренний свет». Однако использование слова «Бог» в проводимых в классе вальдорфских молитвах было введено в 20-е годы как сознательное приспособление к общественному мнению. В антропософских писаниях обычно употребляется слово «боги», а не «Бог». Все эти перемены находятся в полном согласии с проводившейся Штайнером политикой маскировки. Как он советовал еще в 20-х годах, «что касается всех этих вещей, то тут важнее всего их внешняя форма. Никогда не называйте это стихотворение молитвой, но «открывающим занятия стишком». Проследите, чтобы внешние люди никогда не слышали выражение «молитва», исходящее из уст учителя. Это вам поможет на долгом пути преодоления предрассудка, что вальдорфская школа является антропософской».
Все вальдорфские школьники обязаны проходить два особых предмета, которые являются чисто антропософскими духовными упражнениями: живопись и эвритмия. Школьники проходят живопись каждый год в течение всего процесса обучения, но на этих уроках они разучивают только одну технику: штайнеровский метод акварельного письма по влажной поверхности. Вальдорфские школьники разучивают и используют иные способы рисования в ходе занятий по другим предметам, но занятия живописью выделяются особо. Все школьники пишут одни и те же картинки. Вальдорфские занятия живописью не имеют ничего общего с творчеством или самовыражением. Их тайная задача – воздействовать на подсознание школьников путем медитации на чистый цвет и символические образы.
Эвритмией все школьники занимаются дважды в неделю. Как и живопись, это духовное и «целительное» упражнение. Эвритмические позиции представляют согласные (12, что соответствует знакам зодиака), гласные (7, что соответствует семи планетам), музыкальные ключи (12), интервалы (7) и геометрические фигуры. Человеку внешнему все эти позиции кажутся абсолютно бессмысленными, но посвященные верят утверждению Штайнера, что эвритмия – это подлинный язык ангелов.
Одной из наиболее очевидных сектантских характеристик вальдорфских школ является отвержение ими всех внешних идей как в педагогике, так и в преподающихся там предметах. У вальдорфцев есть их собственные методы, которые они восприняли от своего учителя. Поскольку Штайнер уже мертв, никакие изменения или дополнения не допускаются.
Вальдорфские учителя проходят обучение только в вальдорфских институтах по подготовке и обогащению педагогов. Они не обучаются в педагогических институтах и не входят в региональные или национальные учительские организации. Вальдорфские школьники изолированы в равной степени. Например, обучающихся точным наукам вальдорфских школьников в Сан-Франциско не водят на экскурсии в «Эксплораторий» (всемирно известный научный музей в Сан-Франциско, где можно все трогать руками и проводить какие угодно опыты), так как научная экспозиция музея противоречит «откровениям» Штайнера.
Школьникам начальных классов вальдорфских школ не позволяют даже прикасаться к компьютеру. «Внешним» это объясняется тем, что ребенок не должен пользоваться механизмами, принцип действия которых ему непонятен. Подлинная же причина в том, что компьютеры считаются воплощением духа зла Аримана. Это хороший пример того, как тайные доктрины оказывают разрушител
Вальдорфская педагогика: сделано в секте | Материнство
Антропософия- псевдохристианское течение, имеющее свои корни в теософских дебрях. Постепенно, благодаря авторитету Рудольфа Штайнера, оформилось, как самостоятельное учение. В отличие от теософов, антропософы признают Христа в качестве «высшего духовного существа». Модное в начале XX века, учение смогло привлечь последователей из интеллигентных семей в Германии, слегка «подзабывших», что же вообще есть христианство. Но, как известно, опаснее всего та ложь, которая наиболее близка к истине. Я не задаюсь целью подробно раскрыть тему антропософии- «digging in the dirt», копание в грязи мне представляется малоинтересным (к чему, кстати, пришел и Михаэль Энде). Замечу лишь, что антропософы не гнушаются ни оккультных практик, ни оккультных идей.
Рудольф Штайнер родился 27 февраля 1861 г. в городке Кралевич на территории Австро-Венгрии (теперь Хорватия). С детства он обладал незаурядным ясновидением и мог наблюдать души умерших, ангелов, и т.д. Штайнер получил образование в Венском Технологическом Институте (1883 г.) и позднее защитил докторскую диссертацию по философии в Ростоке (Германия) на тему «Истина и наука». В течение 1890-х гг. он активно сотрудничал в ряде литературных журналов, занимался преподавательской деятельностью.
Оккультно-языческий характер германского нацизма хорошо известен. И штейнеровский оккультизм способствовал созданию того антихристианского, неоязыческого фона, который сделал возможным воцарение нацистско-языческого мифа. В частности — общим для всех теософов учением о семи расах человечества, из которых ХХ век — это время, когда начинает рождаться самая высокая «шестая раса». Последующие гонения на штейнеровские школы со стороны нацистов — это уже «внутрисемейный скандал», подобный гонениям на троцкистов со стороны сталинистов в соседней стране.
О мировоззрении самого Штейнера от себя я говорить ничего не буду. Вот выдержки из «Философской энциклопедии» (из ее лучшего, знаменитого «пятого тома»): «В 1902 г. Штейнер обратился к теософии. Возглавил германский отдел Теософского общества, где он развил исключительно бурную деятельность. Штейнер построил антропософский храм Гетеанум (Дорнах, Швейцария). В 1923 г. храм сгорел — вопреки предсказанию Штейнера, что он простоит 300 лет. Само учение Штейнера представляет собой синкретическое соединение западных и восточных религиозно-оккультных учений, в котором можно выделить элементы гностицизма, пифагорейской мистики чисел, каббалистики, оккультно истолкованного христианства… Была разработана целая система ступеней посвящения с обрядами инициации наподобие масонских. Первые ступени включали танцы, выработку эвритмии, постановку театральных мистерий. Для посвященных читались особые секретные курсы. Человек, по учению Штейнера, в соответсвии с традициями древнего оккультизма, образует микрокосм в составе физического, эфирного и астрального тел, причем эфирное тело нисходит в человека с прорезанием коренных зубов (около 6 лет), а остальное — с достижением половой зрелости. Эти сферы отражают три ступени, через которые прошел, по Штейнеру, в своем становлении Мировой Дух; с 1909, то есть с открытия антропософии, мир вступил в четвертую фазу, на которой формируется духовное «Я».
Итак, учение Штейнера все же является и религиозным, и антихристианским. Штейнер, например, утверждал, что Христос не был распят, ибо «дух Христа» решил не страдать, и потому заранее, еще до распятия покинул телесную оболочку «человека Иисуса».
Вальдорфские школы являются «неконфессиональными» только том смысле, что они противопоставляют себя всем христианским конфессиям сразу. Ф.Карлгрен так пишет об этом: «Когда говорят о вальдорфской педагогике, то речь идет об образе жизни. Специфической особенностью вальдорфских школ является то, что все члены корпорации видят одну и ту же духовную цель. Стало правилом, что учителя не могут исполнять своих обязанностей без тщательного изучения человековедения Р.Штейнера и без внутренних усилий, которых требует антропософский путь развития» (Карлгрен, с.257).
Итак, и дети, и учителя должны приобрести не просто знания о религии или антропософии — но пережить соответствующий религиозный опыт: «Надо дать детям приобрести религиозный опыт» (там же, с.106). «Один раз в неделю для детей устраивается религиозное действо, которое ввел Рудольф Штейнер» (с. 107).
Интересно, кстати, что при случае антропософы могут утверждать нечто прямо противоположное: «преподавание антропософии в вальдорфской школе — это нонсенс».
Учителю изучение оккультной доктрины Штейнера должно помочь, в частности, тем, что он должен научиться распознавать в детях опыт их прошлых инкарнаций (с.109). В самих «вальдорфских школах принято свободное христианское религиозное обучение» (там же). «Свободное» здесь значит — не представляющее ни одну из христианских конфессий, а «христианское» значит всего лишь антропософски-оккультное. Но все же признается, что религиозное воспитание в этих школах есть. «С первого по четвертый класс преподавание строится на основе рассказов, пробуждающих почитать Господа Бога, Божественное в природе» (там же).
Вот пример, как это делается: на уроке арифметике малышам говорят: «Некоторые легенды о происхождении мира повествуют как из одной стихии рождались все остальные. Целое делят ради получения частей. Давая задания по арифметике, учитель постоянно указывает на один и тот же принцип: членится, раскладывается некое единое целое. В какой-то момент дети должны почувствовать, что в конечном итоге мир также представляет собой единство (согласно Пиаже, не только те, кто получил религиозное воспитание, склонны считать Бога творцом всего сущего)» (там же, с.13 ). Так детское сознание приготовляется к принятию основной оккультной аксиомы: Бог и мир есть одно и тоже, а добро и зло (четное и нечетное) есть две стороны одного Абсолюта, Единого Начала. В «Теософском словаре» Е. Блаватской, которой и обязан Штейнер основными чертами своего мировоззрения, об этом говорится так: «Demon est Deus inversus. — каббалистическая аксиома; буквально «дьявол есть перевернутый бог», что означает, что не сушествует ни зла, ни добра, но те силы, которые создают одно, творят и другое, в соответствии с природой материалов, на которые они воздействуют».
Педагогическая плодотворность вальдорфской педагогики у незивисимых педагогов вызывает немало сомнений: «Ребенок ставится в условия таких закономерностей развития, что его самосознание и диалог с миром не могут проявляться. Вряд ли их можно считать способными к принятию решений и настроеннными на диалог». Книга называется «Пути окаменения», ибо Штейнер (steiner) по-немецки — камень.
Штейнеровская педагогика и не может быть эффективной, потому что в ее основе лежит весьма устаревшая типологизация характеров и мифологизация 7-летних периодов развития человека (от которых уже давно отказалась психология развития)15 . «Вальдорфцы» вынуждены держаться за эту поистине антикварную схему потому, что, согласно Штейнеру, инкарнация души происходит постепенно, циклами по 7 лет: сначала низшая, животная душа входит в новое тело, и только к 21 году в человека подселяется, наконец, последний «астрал». Наверно, не без оснований Э.Блох назвал Штейнера «четверть образованным»…
Прежде, чем пускать антропософию Штейнера в русские школы, стоило бы прислушаться к тому, что говорили о нем русские философы.
Семен Франк: «В двух формах происходит, в области учений о душе, устранение научного знания: в форме наивной фальсификации науки через безотчетное, сумбурное ее смешение с религией и мистикой и в форме сознательного отрицания науки. Первое мы имеем в столь популярных ныне оккультических и теософских учениях о душе, которые сами именуют себя сокровенной наукой («Geheimwissenschaft» Штейнера!). В настоящее время, конечно, уже невозможно относиться с огульным отрицанием, как к сплошному суеверию и шарлатанству, ко всей области упомянутых учений: слишком много здесь оказалось проверенных фактов и слишком ясна связь их с интереснейшими достижениями официально признанной научной психологии (гипноз, «подсознательное» и пр.). Интерес к этой области обнаруживают теперь все живые, непредвзятые умы, субъективно, по своим симпатиям и умственным привычкам совершенно далекие от нее. И огульное отрицание и высмеивание есть здесь обычно лишь признак высокомерной, псевдонаучной узости. За всем тем остается несомненным, что так, как по большей части ведутся исследования этого типа, они представляют невыносимую смесь объективных наблюдений с субъективной фантастикой и, главное, основаны на грубейшем смешении науки с мистикой, одинаково искажающем ту и другую и ведущем к каком-то противоестественному супранатуралистическому реализму. Тонкая, своебразная, ни с чем не сравнимая область духовной жизни, достижимая лишь несчувственному внутреннему созерцанию, рассматривается здесь как что-то видимое, осязаемое, материальное, над чем можно производить внешние эксперименты, что можно даже взвешивать и фотографировать; и именно в силу этой ложной рационализации по существу сверхрационального действительно рациональный момент всякого — точность понятий, последовательность и обоснованность мышления, отграничение доказанного и объективного от сомнительного и непроверенного — становится совершенно невозможным; и шарлатаны и легковеры имеют здесь в силу самого метода, в силу основных предпосылок исследования неизбежный перевес над добросовестными и осторожными людьми».
Н. Бердяев: «Редко кто производил на меня впечатление столь безблагодатного человека, как Штейнер. Ни одного луча падающего сверху. Все он хотел добыть снизу, страстным усилием прорваться к духовному миру… Некоторые антропософы производили на меня впечатление людей одержимых, находящихся в маниакальном состоянии. Когда они произносили «доктор (Штейнер) сказал», то менялось выражение глаз, лицо делалось иным и продолжать разговор было нельзя. Верующие антропософы гораздо более догматики, гораздо более авторитарны, чем самые ортодоксальные православные и католики… Такие лица как Минцлова (эмиссар Штейнера в России) могли иметь влияние лишь в атмосфере культурной элиты того времени, проникнутой оккультными настроениями и исканиями. В этой атмосфере было много бессознательной лживости и самообмана, мало было любви к истине. Хотели быть обманутыми и соблазненными. Терпеть не могли критики»17 . Впрочем, Бердяев еще видел среди теософов «русских мальчиков». Ныне же остался только «полукультурный слой, преимущественно состоящий из дам, который тянется к теософии по тем же теплопрохладным мотивам, которые влекут их к благотворительности, к нравоучениям, к маленьким чудесам личной жизни».
По впечатлению о. Сергия Булгакова, Штейнер «дилетантски» был знаком с философскими течениями. «Он пишет как человек, никогда не соприкасавшийся с философией». «Штейнерианство не есть ни «углубление христианства», за которое оно себя выдает, ни даже ересь или особое течение в христианстве — оно просто ничего общего с христианством не имеет, и самое это сближение есть самообман или заведомая подделка. Даже самые сложные и запутанные гностические построения, о которых сохранила нам память история, далеки от тех оккультных грез, одеваемых — насильственно и кощунственно — в образы Евангелия, и по сравнению с этим даже кощунства восточной теософии с их Звездой Востока кажутся невинными благоглупостями в сопоставлении с этой настойчивой и по-немецки упорной доктриной. Попытки соединения суть или недоразумение и недомыслие, или же автогипноз и шарлатанство… До такой степени все различно, далеко и чуждо, что невольно встает последний вопрос: к чему все это переряживание? Зачем одевать совершенно нехристианское мировоззрение в христианские одежды, зачем «пятое евангелие» Акаши излагать как продолжение и истолкование четырех Евангелий Церкви? К чему этот синкретический маскарад, и не лучше ли, подобно восточной теософии, открыто отпасть от христианства?». Еще один русский философ и педагог — Василий Зеньковский — замечает, что «Учение о человеке у Блаватской представляет довольно беспорядочную сводку разных идей, эклектически взятых из индуизма и так называемой «герметической» литературы. У Штейнера все это несколько переработано, но основной дефект остается: мотивы и основания разграничения разных «сторон» в человеке и у него необычайно шатки». «Антропософия себя именует «духоведением», хотя она есть учение о темной духовности в человеке: антропософия не знает тайны человека в его целостности и в его личном отношении к Богу, а базируется лишь на том, что мы в дальнейшем будем именовать «темной» духовностью».
Борис Вышеславцев, блестящий знаток европейской философии, также свидетельствует, что «Штейнер всецело во власти сумбурного подсознания, его сознательная мысль архаична и инфантильна, для научно-философского и мистического эзотеризма он вечно остается непосвященным. Штейнер грезит и видит сны; это драгоценный источник познания, но бывают «вещие сны» и бывает бред. Примером такого бреда может служить христология Штейнера». Николай Лосский также не может высказать комплиментов в адрес теософии: «Все это учение переполнено сведениями о природе Солнца и различных планет, о различных духах, населяющих их, о влиянии на душу умершего человека, сведениями явно фантастическими, выходящими за пределы доступного человеку опыта и обнаруживающими свою несостоятельность, поскольку некоторые из них противоречат общим достоверно известным принципам строения мира. Например, Штейнер утверждает, что горящие газы находятся только на периферии Солнца, а внутри его нет ничего материального, даже пространства (R. Steiner. La vie apres la mort. p.42). Трудно понять, как мыслит человек, способный говорить о шаре, у которого периферия пространственна, а внутренность не то чтобы пуста, а совсем не пространственна!»
Отношение Ивана Ильина к антропософии высказано в его письмах по поводу книги Андрея Белого (Б. Н. Бугаева) «Рудольф Штейнер и Гете в мировоззрении современности». «Эта личная злоба, которой хватило для того, чтобы написать отвратительный памфлет в триста сорок одну страницу,.. обнаруживает со всей очевидностью, что это такое за «катарсис» души, который осуществляется под руководством Рудольфа Штейнера, курсов коего, по Вашему признанию, «нельзя безнаказанно слушать». По истине: «по плодам их узнаете их… Пасквиль г. Бугаева — ядовитый газ, направленный в лице Метнера против всех нас, против всех работников в сфере христианской религии и европейской культуры. Уничтожающее дружное противодействие нас всех системе Штейнера, [которая] через насилие над душами своих адептов чинит насилие над добрым именем и честью всех мыслящих свободно — есть наш общий безусловный долг и акт самосохранения!… [Нужно организовать] дружное противодействие не только против данного факта (пасквиля г. Бугаева против Э. Метнера), но и против лже-идейного первоисточника, т. е. против организованной анти-культуры штейнерианства, ибо иначе последуют без числа и меры новые факты попрания личностей и идей… Выдвигаемая Штейнером «Антропософия» — учение враждебное и настоящей философии, и подлинному искусству».
Антропософия давно знакома русской культуре. И потому не стоит спекулировать на советской и постсоветской необразованности и делать вид, будто только недоумки и невежды противостоят интервенции Штейнера в русские школы.
Впрочем, антропософы готовы и виднейших русских философов представить в качестве невежд. Вчитайтесь: «В одном из писем Блоку А. Белый пишет, что в 1904 году Булгаков скаал ему (передаю смысл по памяти): «Теософия это еще ничего. Сейчас нас ожидает уже настоящая тьма — Штайнер!». Можно задать вопрос: а на что, собственно, опирался Булгаков, когда в 1904 г. выносил свое суждение? Должно быть, на гениальную интуицию. Во всяком случае не на трезвый анализ. В то время в России, кроме незначительных статеек в теософских журналах, никаких книг Штайнера опубликовано не было». И Сергей Булгаков становится в глазах читателей этаким образованцем хрущевских времен: «Пастернака я не читал, но скажу…». Однако, в те годы Россия не была изолированна от европейской культурной жизни. Да и Булгаков мог работать отнюдь не только с переводами; немецкий язык он знал прекрасно, и в самой Германии бывал. Именно зная — что происходит в религиозной жизни Европы, Булгаков предупреждал своих друзей в России от увлечения новой модной сектой.
Я не вхожу в разбор педагогической стороны дела. Из немецких источников я знаю, что в «вальдорфских школах» у детей хуже развивается математическое и етстественно-научное мышление. Что же касается художественного, образного мышления, то и оно не слишком радует, потому что та интерпретация мира художественных образов, которую дают в этих школах, носит оккультный характер, который заслоняет собою все-таки христианское содержание большинства произведений европейского искусства. В результате в старших классах вальдорфские школы Германии вынуждены забрасывать всю свою специфическую методику и просто натаскивать учеников по обычным программам — чтобы те могли нормально сдать государственные экзамены.
Секты настаивают на своей «нерелигиозности» для того, что беспрепятственно нарушать закон о светском характере образования. В России так действуют неоязыческие секты типа мунистов (чей учебник «Мой мир и я» издан учрежденным ими якобы светским «Международным фондом образования»), рериховцев и антропософов. В результате в России школа оказалась отделена от Церкви — но не от сект. Насколько «нерелигиозна» антропософия, можно судить по следующей похвале, произнесенной антропософом К. Свасьяном в адрес антропософии же: «Антропософия сегодня является единственной формой сознания живого и вторично, но уже в нашем сознании воскресаемого Христа». Понятно, что течение, претендующее на роль «живого христианства», является религиозным, а, поскольку оно еще и мыслит себя «единственным», значит, оно ощущает себя еще и некоей альтернативой историческому, церковному христианству.
Свасьян надеется на то, что его энтузиастическим заклинаниям поверят на слово. Стоит ему только сказать, что, мол «антропософия — не секта, а духовная наука, в ее истоках расширенное до духоведения естествознание», так все только восхитятся. Но для меня слово «наука» звучит вполне определенно. В науке принято демонстрировать все методы, с помощью которых ты пришел к своим результатам. Эти методы должны быть признаны и используемы другими учеными (причем независимо от их личных религиозных позиций). Любой результат в науке должен быть воспроизводим другими исследователями, и тем самым проверяем. Господин Свасьян — объясните же мне, каким именно методом Штейнер пришел к выводу о том, что некая «сестринская душа Адама» сначала воплотилась в Кришне, а затем — «в мальчике Иисусе от Луки», и в итоге двенадцатилетний Иисус «соединяется с силой Кришны, с самим Кришной». Бедный Иисус — в нем, оказывается, был целый легион духов: «мальчик Иисус несет теперь «Я» Заратустры»; «в астральное тело мальчика Иисуса вступает Будда». Это что — естествознание?
С научной точки зрения это просто бред. Но в восприятии христиан это еще и бред кощунственный. Церковь не скрывает своей точки зрения на «вальдорфскую педагогику» как на сектантскую методику. Но люди должны знать разные мнения — хотя бы для того, чтобы выбрать свой путь. Как об этом предупредила, например, Лютеранская Церковь Германии: «Во всяком случае, христиане-родители не должны оставаться в заблуждении, что стоящий за «вальдорфской педагогикой» штейнеровский образ человека по пониманию евангелической Церкви не является библейским». И католики, и православные с этим полностью согласны: штейнеровская система «вальдорфских школ» является оккультной, но отнюдь не христианской или светски-нейтральной. Попытки же отделить методики вальдорфских школ от их оккультной почвы, на которые уповает, например, Е.Ямбург, по чьей просвещенной инициативе и появились антропософы в школах России, явно бессмысленны. Россия — такая страна, в которой даже нерелигиозные сами по себе феномены обретают религиозный смысл. Например, марксизм на Западе был обычной социологической школой, а в России обернулся «штурмом небес». «Гербалайф» в Америке, может, является обычной экономической авантюрой («пирамидой»), но в России явно превращается в секту. Вроде бы безобидные «обливанцы» Порфирия Иванова уже провозгласили своего учителя воплощением Бога Отца.
Тем более искони религиозная «вальдорфская педагогика» в России зацветет пышным оккультным цветом. И еще сотни школ перейдут на религиозный статус, числясь при этом вполне «светскими».
» Педагогика Рудольфа Штайнера
Рудольф Штайнер – уроженец Австро-Венгрии, родился в небогатой семье жележнодорожника. Со временем, в мальчике рос интерес как к точным, так и к гуманитарным наукам, начиная помогать своим товарищам по учебе с 14 лет. Организовывая дополнительные уроки, Штайнер впервые задумывается о проблемах обучения и восприятия мира юными умами. Тут начинает его многолетний труд. Труд всей жизни, которой вылился в идею вальдорфской школы.
Принципы педагогики Рудольфа Штайнера
Штайнер мечтал создать такую школу, которая бы максимально развивала дух человека – не женщины, мужчины, ребенка, а именно человека. И он создал такую школу. Она основывалась на принципах вальдорфской педагогики, которую он единолично основал.
Много замечательных принципов этой школы используется и сейчас. Одно из первых нововведений — это возрастное разграничение учащихся. Это означало, что для каждого возраста — младшего, подросткового, юношеского — характерны свои особенности. Значит, и методы обучения, применяемые для каждого возраста — свои, отдельные. Штайнер четко согласовал школьную программу в соответствии с возрастом, добавляя сложные предметы и произведения по мере взросления учеников.
Можно сказать, что вальдорфская школа диктует культ учителя. Не в том смысле, что «учитель всегда прав» и личность учителя должна затмевать право на самовыражения учащегося, нет. В том смысле, что учитель для ребенка – это солнце, это лидер, это, в первую очередь, пример настоящего человека. На учителя должен ученик ориентироваться с младших классов. Порой, учитель даже важнее предмета. Ведь можно где-то пропустить какую-то информацию, недоучить поэму. Но личность учителя не должно становиться объектом сомнений. Именно поэтому, весь детский период обучения ( с 1 по 8 класс) педагог не сменялся, классный руководитель был один.
Это очень важно, так как ничто лучше не воспитывает в человеке – настоящего человека, как личный пример. Никакие книги и догмы не заменят человека. В школе Штайнера не было разделения на мальчиков и девочек. Это разделение, которое долгие годы было обязательным условием обучения, привело к тому, что молодые дамы и джентльмены развивались слишком однобоко. Джентльмен ничего не знал о шитье, дама — о седлах.
И проблема была вовсе не в том, что человек должен уметь абсолютно все. Но любой вид деятельности развивает определенную черту. Так, девочки в вальдорфской школе работали с деревом и металлом, развивая любовь к ручному труду; мальчики учились вышивать, набивая руку и тренируя точность мелкой моторики.
Огромное значение Штайнер придавал устному повествованию, изначально – из уст учителя. Каждый урок имел хотя бы несколько минут, отведенных специально для рассказа. Это было все, что угодно — поучительные легенды и мифы, истории, баллады, религиозные и героические жизнеописания и, конечно же, сказки. Язык, в сочетании с эмоциональностью повествующего, оказывал неизгладимое впечатление на маленьких слушателей. Такие пересказы имели гораздо больший эффект, чем обычно чтение.
Для того, чтобы разнообразить жизнь своих подопечных в школе, многие из историй переносилась на местную театральную сцену. В инсценировке принимали участие сами учащиеся. Это вызывало бурный интерес у школьников и подогревало их желание учиться и узнавать новое. Вальдорфская школа была уникальна еще и тем, что в ней не было оценок. Также, никого не оставляли на второй год. Возможно, это было рисково, но ведь коммунисты тоже шли на риск, собираясь отменить валюту в прекрасном будущем. Штайнер же довел дело до конца.
Результат такая «безоценочная» система имела удивительный. Каждый отвечал сам за себя, рассчитывал на собственные силы, не было ни каких «палок», из-под которых надо было что-то делать. Человек сам распоряжался своей жизнью, даже маленький. Лучшим стимулом являлась похвала любимого учителя. А не пятерка в тетради. Худшим наказанием было осуждение.
Штайнеру также не были чужды физиологические особенности восприятия информации. Чтобы сделать учебный процесс более эффективным, он ориентировался на биологический ритм человека – все шло строго по режиму, каждый день, неделею, месяц, год. Он ввел такое понятие, как «эпоха». Эпохами назывались акценту, которые попеременно делались на тот или иной предмет. Если приходила «эпоха» литература родного края, к примеру, это означало, что в течение почти целого месяца каждый день первыми двумя уроками будет вестись именно литература. Это способствовало максимальной концентрации на материале, ученики чувствовали, что сейчас важнее именно предмет «эпохи». Не рассеивалось внимание, ученики не распылялись на все сразу. Это давало замечательные результаты.
Нам кажется, что родительски собрания были всегда. Но, по большому счету, ими мы обязаны именно Штайнеру. В его вальдорфской школе собрания учителей и родителей стали обычным делом, они устраивались не ради того, чтобы огласить лучших и худших, а чтобы найти точки соприкосновения у двух заинтересованных сторон. Это улучшало процесс обучения. В такой школе было запланировано учительское самоуправление, что возлагало на их плечи большую ответственность.
Еженедельно учителя собирались на конференции и обсуждали новации в педагогике и их внедрение в жизнь школы. Памятуя то том, что детский мозг наиболее пластичен и восприимчив к изучению языков именно в самые ранние годы, Штайнер ввел 2 иностранных языка уже с первых классов.
Рудольф Штайнер — основатель вальдорфской педагогики (стр. 1 из 4)
.
Рудольф Штайнер (1861 — 1925) без сомнения является одним из интереснейших и удивительнейших духовных явлений нашего столетия: он -редактор и издатель естественно-научных трудов Гете, все значение которых было им впервые открыто и сделано плодотворным для культуры; автор значительных трудов в области философии и теории науки; как основатель антропософии он сделал попытку создать методы исследования духовной стороны мира и человека; им были даны значительные импульсы в архитектуре, театральном искусстве, создано новое искусство движения — эвритмия; основанный им метод ведения сельского хозяйства является пионером экологического сельского хозяйства, а идеи в области социальной жизни положены в основу деятельности многих учреждений, консультационных фирм и банков; и, наконец, нельзя не упормянуть о вдохновленной им лечебной педагогике и медицине. Однако, наибольшую известность его имя получило в связи с широким распространением педагогических учреждений — прежде всего детских садов и школ — работающих на основе созданной им педагогики. Учение и обучение являются, пожалуй, основным мотивом всей его жизни.
1. Детство и школьные годы
Штайнер родился в 1861 году в Австро-Венгрии, в простой семье железнодорожного служащего. Его отец был сначала телеграфистом, а затем — начальником небольшой станции. Так Штайнер, уже будучи ребенком, знакомится с новшествами тогдашней техники — телеграфом, телефоном, устройством железнодорожной станции. С другой стороны, его детство проходит в живописном природном окружении, которое мальчик сопереживает всеми силами своей детской души. Эта противоположность природного и технического, ставшая одной из основных проблем современного человечества, с детских лет начинает волновать мальчика.
Заботясь о будущности своего сына отец стремится дать ему хорошее образование. Он видит в сыне будущего железнодорожного инженера и поэтому отдает его не в гимназию, а в реальное училище. Однако, материальные возможности семьи были весьма ограничены. Маленький Рудольф, понимая это, старался очень прилежно учиться: хорошие ученики освобождались от оплаты за обучение. Но, помимо таких внешних мотивов, характерной чертой молодого Штайнера являлось то, что он живо и глубоко интересовался предметами, преподаваемыми в школе и много учился сам. Так он самостоятельно, по книге взятой у учителя, вдохновенно изучает геометрию, затем овладевает дифференциальным и интегральным исчислением намного раньше своих сверстников; четырнадцати лет он достает себе _Критику чистого разума_ Канта и усердно изучает ее, а затем и другие философские книги; наряду с программой реального училища, он самостоятельно проходит курс гимназии, овладевая греческим и латынью; история и литература становятся еще одним увлечением подростка и юноши. В этом разнообразии интересов можно уже увидеть семена будущей концепции вальдорфской школы, объединяющей в своем учебном плане гимназический, гуманитарный цикл и реальную школу, ориентированную на естественно-научные и математические дисциплины.
О том, какое значение имела школа и образование в жизни Штайнера мы можем узнать из его автобиографии. Описание жизни в семье занимают сравнительно малое место. Зато с какою любовью Штайнер вспоминает о своих учителях! Он подробно описывает методы и содержание преподавания и дает живые портреты тех людей, которые оказали на него влияние в школьное время, а также во время учебы в Высшей технической школе в Вене. В этом опять-таки нельзя не увидеть еще один принцип, положеный в основу педагогики вальдорфсих детских садов и школ: подчеркивание роли личности воспитателя и учителя, его человеческих качеств: решающим в деле образования и воспитания являются не _методики_ и _технологии_, а сам человек, способный вдохнуть живой дух и душу в преподаваемый материал.
Еще один важный мотив школьных лет, сыгравший в дальнейшей жизни Штайнера огромную роль — это помощь отстающим . Примерно с четырнадцати лет он начинает заниматься с учениками своей школы, давая им вспомогательные уроки, _чтобы хоть немного добавлять к тому, что тратили мои родители на мое образования из своих скудных доходов_. Он пишет: _Я обязан этим занятиям очень многим. Преподнося воспринятый материал другим, я в известном смысле пробуждался для него_. Это активное учение для преобразования воспринятого материала и преподавания другим ученикам, имевшим трудности в усвоении, явились первыми конкретными упражнениями в дидактическом искусстве, и, кроме того, — живой школой психологии. _На моих учениках я познакомился с трудностями человеческого душевного развития_. И опять-таки этот мотив мы встречаем позже в основанной им педагогике: поощрение духа взаимопомощи и поддержки являющихся противоположностью отбору и селекции особо одаренных: если у меня есть способности и что-то получается хорошо и я помогаю слабому, то мои способоности не только не исчезают, но получают возможность развиваться в ином качестве — социальной ответственности. Следствием такого подхода является развитие социальных способностей понимания других людей и ориентации поступков на другого, — одна из самых ценимых в современном обществе качеств человека. — Этой частной преподавательской деятельностью Штайнер продолжает заниматься затем в течение многих лет, о чем мы еще будем упоминать.
И, наконец, нельзя не упомянуть еще об одной важнейшей стороне внутренней жизни мальчика, в которой можно усмотреть семена будущей антропософии. В своей автобиографии Штайнер описывает, как в возрасте около семи лет он переживает в себе пробуждение способностей духовного зрения. Перед его внутренним взором начинает раскрываться другая сторона мира, сокрытая от чувственного взгляда: _Я различал предметы и существа, которые _видят_, и которые _ не видят__. Мальчик, однако, был далек от того, чтобы просто наивно принимать этот свой дар. Он стремится осмыслить его, тщательно следя за тем, чтобы не подпасть иллюзиям или мечтательности. В этом ему помогает математика: _Я хотел найти основания сказать себе, что переживание мира духовного настолько же мало есть иллюзия, как и переживание мира чувственного. В геометрии можно знать нечто, что переживает сама душа благодаря своей собственно силе. Эта мысль позволяла говорить о духовном мире также, как и о чувственном…_ — Описания переживаний духовного мира в детстве мы можем найти в биографиях многих людей, например, нашего соотечественника выдающегося деятеля русской культуры о. Павла Флоренского. Отличие Штайнера состояло в том, что его духовный опыт со сременем не отходит на задний план, как это происходит у Флоренского. Этот опыт не носит также спонтанного неконтролируемого сознанием характера, как это имеет место у многих мистиков, опыт которых часто мало связан с реалиями конкретной жизни. Духовный опыт Штайнера позволяет ему глубже и полнее понимать явления и процессы окружающего мира природы и жизни людей, с которыми ему приходится сталкиваться. Именно это дает ему возможность действовать гораздо более плодотворно и успешно в повседневных делах. Положение: духовное должно служить жизни, есть, пожалуй основной нерв созданной им впоследствии _науки о духе_ или антропософии. А пока, в течение многих лет, Штайнер ничего не говорит об этом: духовный плод требует долгого созревания.
2. Вена, Веймар, Берлин
Осенью 1879 года Штайнер поступает в Высшую Техническую школу в Вене. Главные предметы изучения — математика, естественная история, химия. Там он знакомится с выдающимся исследователем Гете, коментатором Фауста — профессором Карлом Юлиусом Шроером, лекции которого по истории литературы производят на молодого студента глубокое впечатление. Независимо от Шроера, занимавшегося главным образом литературным творчеством Гете, Штайнер знакомится с учением Гете о цвете и самостоятельно начинает заниматься оптикой. Он показывает свои первые манускрипты Шроеру и высказывает мысль о том, что в гетевском подходе к феноменам света и цветов скрыты еще неисчерпанные для науки возможности. Эта работа приводит к тому, что Шроер рекомендуект 22-х летнего студента издателю Кюршнеру, планировавшему академическое издание _Немецкой национальной литературы_- монументальной серии, охватывающей более 200 томов — в качестве рекдактора и коментатора корпуса естественно-научных сочинений Гете. Подобное предложение не могло не вызвать у издателя удивления. Однако, после некоторых колебаний, Кюршнер соглашается принять предложение, но с условием поручительства Шроера, которое тот охотно предоставляет. Штайнер с энтузиазмом берется за дело и в короткие сроки добивается удивительного успеха. Его коментарии и вводные очерки к научным творениям Гете получают самую высокую оценку специалистов. Этой деятельности по работе над научным наследием Гете, а также гетевской эстетикике, Штайнер посвятил в общей сложности около пятнадцати лет.
В 1884 году, также по рекомендации Шроера, Штайнер становится домашним учителем в семье венского комерсанта Ладислава Шпехта. Среди четверых сыновей, с которыми должен был заниматься Штайнер, был один, вызывавший у родителей особое беспокойство. Десятилетний мальчик считался телесно и душевно больным. Он страдал гидроцефалией. Малейшее умственное напряжение вызывало у него приступы головной боли, бледность и нарушения в поведении. Домашний врач семьи Шпехт, знаменитый венский врач Бройер, учитель Фрейда, высказал сомнения в способности ребенка к развитию. Штайнер, напротив, был убежден в том, что в ребенке скрыты большие духовные способности и что все дело состоит только в том, чтобы привести духовно-душевное в правильную, здоровую связь с телесным. Семья поверила Штайнеру и мальчик был целиком отдан ему на воспитание. _Эта воспитательная задача была для меня богатым источником учения. Благодаря практике обучения, которое мне приходилось применять, мне открылось понимание связи между духовно-душевным и телесным в человеке. Здесь я прошел подлинную школу физиологии и психологии. Я понял, что воспитание и преподавание должны стать искусством, основанным на подлинном познании человека. Я должен был тщательно придерживаться принципа экономии. Для какого-нибудь урока, продолжавшегося пол часа, мне часто приходилось готовиться в течение двух часов с целью так оформить преподаваемый материал, чтобы в возможно короткий промежуток времени и при наименьшем напряжении сил ученика достичь максимально возможной продуктивности. Нужно было тщательно продумать последовательность преподаваемых дисциплин, определить весь режим дня мальчика. В течение двух лет мой ученик смог нагнать упущенное в школе, а потом с успехом сдать экзамен на аттестат зрелости_. Позднее он поступил в университет и стал врачем.